– Скоро?

– Вот и кузен герцога спросил: «Скоро, как считаешь, брат?» Милорд ответил: «Недели две». Кузен сказал: «Если наши не придут раньше…» А милорд ответил: «Придут».

Весельчак толкнул старшего птичника:

– Вы по картам большой знаток. Скажите, а: сколько времени ходу от Пикси до столицы?

Но грей Хэммонда огрызнулся:

– Во тьму карты! Милорд сказал – придут, значит – придут!

– В последний раз, когда мы видели войско милорда, – рассудительно молвил Весельчак, – его, это войско, окружала тьма тьмущая имперских красных рубашек. И выглядело все так, будто северянам вот-вот дадут основательных незабываемых чертей.

– Милорд сказал – придут, – отчеканил грей. – Ты помнишь, дубина, хоть случай, чтобы милорд сказал, а вышло как-то иначе?

Весельчак отмахнулся:

– Землицей накроют.

– Кого?

– Увидим через две недели.

Джоакин допил чай, вытер губы тряпицей. Тут бы следовало сказать что-то бодрое и уверенное, чтобы Весельчак бросил нагонять тоску. Но бодрое на ум не шло. Он выложил не все новости. Ночью пала Престольная Цитадель. Гвардейцы Серпа вкупе с рыцарями Надежды атаковали одновременно стену и подземелье. В гарнизоне просто не хватило людей на оба фронта. Если сложить всех, кто погиб за эти дни, выходило, что герцог потерял уже пятую часть войска. Леди Аланис говорила герцогу – Джо слышал, поскольку был рядом с нею: «Милый Эрвин, вы должны что-то сделать!» Это «милый» звучало не мило, а сухо и колюче. «Нам не хватит воинов, чтобы продержаться. За две недели нас сожрут». Герцог ответил столь же холодно: «Наши потери, миледи, в десять раз меньше потерь врага». А она сказала: «Врагу плевать на потери. Он восполнит каждого солдата, которого убьем». Герцог ответил: «Помощь придет, миледи. Тьма сожри, верьте в это!»

– Глядите, голубь! – сказал Весельчак, тыча пальцем в окно.

– Два, – удивился грей.

Две белых птицы перешагивали по жерди, подергивая крыльями после полета.

– Красавицы мои! – воскликнул птичник. – И откуда вы прибыли, такие чудесные?..

Он надел халат, зачерпнул немного зерна. Вышел и скоро вернулся, неся на руке обоих голубей. Младший птичник помог ему: отвязал от лапок восковые сверточки, сломал печати.

– Эй, эй, ты это… не читать! – прикрикнул грей.

– Да кто ж читает? – отмахнулся младший. Сунул обе ленты в конверт, надписал время. – Держите, сударь, несите своему хозяину.

– Не хозяину, а миледи. Она за почту ответственна, ясно?

При этих словах грей глянул на Весельчака, а тот на Джо, и общий ход мысли стал очевиден: в голубятне тепло, есть чай и нет войны, неохота никуда идти.

– Я сам отнесу, – сказал Джоакин, запахнув плащ.

Парк выглядел пустыней: безлюдные дорожки, голые костлявые деревья, цветники под снегом. Тихо, бело и как-то по-особому холодно. Джо даже замедлил шаг, чтобы причувствоваться к этому странному морозцу. Обычно стужа кусает за нос, щеки, ладони, если ты без перчаток, – словом, первым делом грызет непокрытую кожу. Но сейчас иначе: не на шкуре холод, а внутри – под ребрами, в легких, в сердце. Парень прислушался к себе и понял одну штуку: по правде-то не сейчас возник холод, а давно уже был. С того самого дня, как приходил он к герцогу просить за миледи. А в столице сделался особенно силен – будто метель мела в груди, выдувая последние крохи тепла.

Отчего так? Джо мало что понимал в жизни, но сейчас знал ответ: потому, что он чужой среди северян. Не такой, не здешний, бродяга. Как бы хорошо ни сражался – даже если бы ему дали сражаться – он все равно не будет нужен, не станет своим, никто не назовет его братом. Меж северянами есть какое-то свое, лишь им понятное родство, в которое Джоакину не влезть. Потому с ними холодно. Одиночке всегда холодно в чужом городе.

Среди полутысячного отряда были только два человека, с которыми Джо чувствовал душевное тепло. Один – Весельчак, безнадежно хмурый путевец, сельский мужик, скверною шуткой богов закинутый на войну. Второй – герцогиня Аланис Альмера. Любил он ее, как прежде? Не как прежде, совсем иначе. Он не понимал ее – но и не нужно. Он сознался себе, что не понимает, и стало легче, светлее. Она стояла на другой ступени, Джо признал, наконец, и это. В его чувствах стало куда меньше страсти, зато больше – сердца, души. Теперь, как никогда, Джоакин ощущал нить, связавшую его с леди Аланис. Даже не нить – целый канат сплелся изо всего, что было между ними. Канат был упругим и теплым на ощупь. Джоакин знал, что и Аланис чувствует связь.

Она заботилась о нем. Теперь, не ослепленный гордыней, Джо ясно видел это. Не посылала в бой, все время держала при себе, кормила со своего стола. Раньше он думал: насмехается, унижает, не дает себя проявить! Но это ложь, а по правде – она бережет его. Это ее стараниями не Джо лежит в мертвецкой с болтом в шее, а кайр Стил. Это она увела его с побоища при Пикси, где полегли тысячи солдат. Она даже не велела ему все время охранять ее, часто отпускала, даже против его воли. Как назвать это, если не заботой? Да, леди Аланис мало говорит с ним, но у кого теперь есть время на болтовню? Да, она часто ходит с Ориджином, но куда деваться? Он же герцог, а она при нем вроде советницы. Но он – северянин, и у Аланис с ним мало общего. Они вдвоем не крали коня, не ели горькую редьку, не спали в сарае, не бежали от погони, не у него на руках она готовилась умереть! Ни при чем здесь Ориджин. Джо – тот, кто связан с Аланис. Он все время чувствует нить, и она не может не чувствовать!

Прилив нежности охватил парня, захотелось прямо сейчас сделать для нее что-то удивительно хорошее, трогательное. Под рукою был только конверт с письмами, и Джо схватил его двумя ладонями, чтобы порвать на мелкие клочки. Несомненно, там плохие новости – теперь только плохие и бывают. Аланис бережет его от смерти, а он убережет ее хотя бы от одной ложки горечи. Но в последний миг спохватился: стоит самому прочесть, вдруг это важная новость.

Он увидел мраморную беседку на берегу замерзшего озера и вошел в нее, чтобы защитить письмо от снега. Открыл, вынул ленты, поднес к глазам, прищурившись. Буковки крохотны – поди разбери! А многие слова не дописаны, обрываются точкой. Джо видел на стене смотровой таблицу таких слов: «гв. – гвардейцы, п. – полк, бат. – батальон, рыц. – рыцарь, иск. – искровый, С, Ю, З, В – части света, Ян. – Янмэй Милосердная», и все тому подобное.

Шевеля губами, он разобрал послания.

Первое гласило:

«Слава Светлой Агате и тебе, кузен! Мы потеряли 5 бат. у Пикси, но вернули сторицей при Лабелине. Маскарад успешен. Гв. поверили в свою победу, праздновали. Ночью мы напали из катакомб. Иск. п. развеяны, армия Лиса уничтож. Мы освободили пленных. Идем на Ю силами 12 бат. + Нортвуды. Держись. Роберт»

На второй ленте значилось:

«Ваш план удался, милорд. Победа при Пикси усыпила бдит. Лиса, он был неосторожен в Лабелине. Не смог защититься от ночной атаки. В двух битвах мы потеряли 1/3 войска, но армия врага разгромлена. Лис сохранил неполн. 3п., отступает на Ю, преследуем. Не можем послать помощь поездом – Лис разруш. рельсы. Придем пешим порядком. Ориент. 20 дней. Дороги в снегу. Держитесь, милорд. Ген.-полк. Стэтхем».